Текст Алексея Кравецкого с сайта «Однако»
В своё время греки были цивилизацией, но не были страной. Каждый город являл собой отдельное государство, которое было связано c другими городами государствами языком, элементами культуры, божественным пантеоном и мифологией, но это совершенно не мешало городам яростно конкурировать и даже воевать между собой.
В традиционных местах всеобщих сборищ на темы торговли и политики, подобных городу Дельфы, каждый город имел свои собственные торговые места, свои собственные храмы и прочее подобное, что широко использовалось не только по прямому назначению — для торговли или поклонения богам — но и для пиара самих себя. Антипиар других городов, само собой, тоже присутствовал. В общем, греческая политика велась не только на форумах, но и на базарных площадях, и в стенах храмов, и даже со стен храмов.
В какой-то момент национальная дружба достигла такого накала, что город Спарта вместе со своими союзниками после нескольких десятилетий войны отмочил город Афины с его союзниками. Война была столь масштабной и разрушительной, что разъединённая Греция надолго пришла в упадок. Одновременно с тем многие города-государства потеряли свою независимость.
Спустя полстолетия македонцы Филипп и его сын Александр довели процесс объединения Греции до финала, причём последний не остановился даже на этом и присоединил к Империи ещё и Египет, Малую Азию и Ближний Восток аж до самой Индии.
При таком раскладе местечковый патриотизм городского масштаба стал совершенно неактуален. Напротив, всё больше людей замечало, что им как-то уже особо не важно, в котором городе они на данный момент проживают — что Афины, что Коринф, что Александрия казались им примерно в одинаковой степени своими, и, таким образом, патриотизм распространялся уже не на место собственного рождения, а на всё государство в целом.
Идея отказа от «городского» гражданства в пользу «государственного» оформилась в концепцию «космополитизма». Греческие философы, наблюдая очевидное единство известных им городов, заключали, что интересы человечества стоя́т превыше местечковых. Что везде живут одинаковые люди, а раз так, человек — гражданин не своего города, но мира. Весь мир — Родина каждого человека.
Греки, разумеется, при этом не подразумевали, что какой-нибудь дикий варварский город входит в это расширительное понятие «Родины». В китайских городах им тоже бывать не приходилось, поэтому и на них это концепцию никто не распространял. Однако в целом идея о примате блага человечества над местечковым благом имела место быть и играла значительную роль в укреплении внутренних связей греческого государства.
Римская Империя, вобрав в себя ещё более разнородные культуры, нежели в своё время Империя Александра, тоже нуждалась в, скажем так, интернациональной идеологии — национализм на местах неизбежно расшатывал бы империю. Концепция космополитизма и тут пришлась ко двору.
Однако к двадцатому веку космополитическая идея существенно трансформировалась. Если какой-нибудь древний грек ставил в основу идеи постулат о примате блага человечества, то советский космополит рассуждал иначе: с его точки зрения имел место быть примат исключительно личного блага этого самого «космополита», а что страна, что человечество оставались за гранью рассмотрения. Пролетарский интернационализм действительно был созвучен тому, греческому космополитизму, но нео-космополитизм — уже нет.
Рассуждая о «мировом гражданстве», космополит девятнадцатого, а потом и двадцатого века по сути дела говорил о том, что ему позволительно уехать туда, где лично ему будет лучше. Древний грек подразумевал, что находясь в любом городе, он всё равно живёт среди своих, а наш космополит-современник — что каждый город должен прогнуться под желания космополита, а не то космополит «возьмёт и переедет». То есть, если грек ощущал каждый город — своей страной, то его русский якобы идейный наследник уже не ощущал ни одну страну — своей. Почувствуйте разницу.
Это самое «общечеловеческое благо» как-то незаметно испарилось из всех рассуждений и сейчас везде отсутствует. Ещё было понятно, когда учёный, чувствуя, что его разработки тормозятся, навострял лыжи куда-нибудь в Штаты, чтобы эти разработки всё-таки довести до конца и передать их людям планеты Земля. Но большинство космополитов по сути дела вело себя так, будто они — покупатели, а страны — это такие специальные магазины, которые обязаны означенных покупателей всеми силами ублажать. Типа, если магазин недостаточно сильно лизнёт покупателю, то покупатель уйдёт в другой магазин. Особенно интересно, что «платить за покупки» никто даже и не собирался: будто бы магазину важно само наличие в нём покупателей, а не деньги, которые они с собой приносят.
Вместо того, чтобы чинить испорченное по их мнению мироздание, вместо того, чтобы улучшать те места, где они оказались, ибо это — части единого целого, нео-космополиты занялись поиском мест, где пока ещё не всё сломано, чтобы приехать туда на всё готовое и ни в чём себе не отказывать. Мировое гражданство, таким образом, свелось к поиску самой комфортной комнаты в «общем доме» для себя любимого.
Но дом по-прежнему общий. И если в нём что-нибудь прорвёт — последствия окажутся ощутимы даже для самых отдалённых космополитов.
16.12.2011
Алексей Кравецкий
Сайт «Однако»
Запись сделана 16/12/2011
