Материал с сайта «Православие и мир»
Нам никогда не приходится видеть альтернативных таблиц умножения или таблиц периодических элементов. Наверное, человек, который предложил бы такую таблицу в серьезное издательство или на ТВ, был бы направлен непосредственно к психиатру. Но в книжных магазинах целые разделы посвящены «альтернативной хронологии» Фоменко-Носовского, на ТВ со своими альтернативными лингвистическими теориями выступает юморист Задорнов, и все это воспринимается совершенно серьезно. В чем же притягательность этих ложных «альтернатив»? Об этом мы беседуем с историком Павлом Лукиным.
В СССР истории не было
– Почему так не везет именно гуманитарным наукам? Потому, что в них невозможно доказать правоту теории экспериментом?
– Такие явления с псевдонаучной фразеологией есть и в точных науках, например, теория торсионных полей, есть и в медицине, когда, например, мочой лечат от всех болезней. Но в гуманитарных науках этого больше просто потому, что в истории, как в футболе и сельском хозяйстве, разбираются все. А почему разбираются? Потому что воспитывались в советской школе.
Судьба российской гуманитарной науки чудовищна. Начиная с 1917 года, физически были истреблены целые поколения ученых. Достаточно вспомнить известное «академическое дело» 1929 года, по которому были посажены сотни крупнейших историков. Было такое же дело славистов, по которому было и множество расстрельных приговоров, преследовали этнографов и других гуманитариев.
– Разве то же самое не происходило с представителями точных наук?
– Сажали всех, и физиков, и лириков, но гуманитарные науки страдали больше, потому что они оценивались с идеологической точки зрения. Что касается физиков, конечно, бывали репрессии, например, известна история с Ландау, но, тем не менее, было понятно, что надо готовиться к войне, нужна атомная бомба. Поэтому ученых чаще всего не уничтожали прямым образом, создавались какие-то условия, пусть даже в «шарашках».
Говоря конкретно об истории, ее не существовало в Советском Союзе до 1934 года. Такого предмета просто не было, историко-филологические факультеты были уничтожены, история вообще не преподавалась в школах. Преподавалось вместо истории разное, в основном история классовой борьбы и рабочего движения и то, что мы бы назвали сегодня марксистской социологией. Идеологические моды менялись: Троцкий, Бухарин, Сталин, — люди к этому привыкали, но знания фактов у них не было. В 1934 году была восстановлена так называемая «гражданская история» по прямому указанию Сталина. Но идеологическое содержание осталось прежним. Все, кто прошел советскую школу, помнят, как преподавалась история, прежде всего с точки зрения идеологии: пятичленная смена общественно-экономических формаций и прочее. Но мало что говорилось о реальных исторических событиях.
– А может быть, дело еще и в быстрой смене парадигм: в советское время нам рассказывали, какие замечательные были большевики и как плохо было при царе, потом стали рассказывать ровно противоположное, и вот сегодня рассказывают, как плохо было в девяностые… Отсюда делается вывод: историю каждое новое поколение правителей переписывает «под себя», значит, никакого объективного исторического знания нет. Ну, а заодно достается и прочим гуманитарным наукам.
– Главные причины — общее незнание и дикость. Люди в принципе не понимают, что такое история. Тот же самый академик Фоменко и его присные в силу гуманитарной необразованности не в состоянии понять, что такое исторический источник и как с ним работать, а ведь это альфа и омега исторической науки. Этому, кстати, никогда не учили в советской школе: нам, и в том числе будущему академику Фоменко, давали препарированную информацию. Самые базовые понятия: критика источника и текстология — в школе даже не упоминались. И в результате он свято убежден, что история — это просто перечисление событий, которое можно взять откуда угодно.
Например, он берет описание солнечного затмения, на котором строит многие свои выводы, у Фукидида, но цитирует не древнегреческий оригинал, а русский перевод. Но если бы он был академиком Императорской Российской академии наук, пусть даже и математиком, такое бы ему не пришло в голову. Он знал бы греческий.
Или, к примеру, он предлагает сравнить три источника: Лаврентьевскую летопись, «Историю казаков» Гордеева (текст XIX века, полный легенд) и современный вузовский учебник по истории. И про них он говорит: «сравним три источника». Со мной вместе в школе преподавал математику один поклонник Фоменко, и ему невозможно было объяснить, что нельзя просто так взять и сравнить даже две летописи, потому что одна может быть банально списана с другой или иметь с ней общий источник. Это не иксы и игреки, которые можно выстраивать в уравнении.
Чем дальше на восток, тем паранаучней
– А что может настоящая наука этому противопоставить? На ТВ в передаче «Гордон-Кихот» Задорнову оппонировал великолепный ученый В. М. Живов. Но в глазах публики он явно проигрывал: еще бы, разве можно кабинетному ученому переспорить профессионального шоумена!
– Это пример того, чего не надо делать. Я хорошо понимаю Виктора Марковича Живова и всецело на его стороне, но сам бы я никогда не участвовал в такого рода передаче. Нельзя играть по навязанным тебе правилам на чужом поле, этот спор не имел характера научной дискуссии, и специалистом Задорнов не является. Обсуждать эти проблемы — дело ученых, а не Задорнова.
При этом людей, которые искренне заинтересованы в поисках правды, нужно просвещать. Это дело профессионалов, и там, где есть такая возможность, даже в индивидуальных беседах, это необходимо делать. Вообще-то все ответы относительно «новой хронологии» были давным-давно даны, была конференция, посвященная разбору этих теорий, существует целая серия книг «анти-Фоменко», так что в научном плане этого вопроса не существует.
– Но если зайти в книжный магазин, то полки для самых продаваемых книг занимает как раз «новая хронология», а не ее опровержение. И далеко не у всех читателей этих книг есть шанс встретить историка, который им лично все разъяснит.
– Здесь есть момент коммерции. Если мы устроим рыночную конкуренцию между порнографией и «Евгением Онегиным», то выиграет порнография.
Кстати, на Западе в некоторых странах нечто подобное тоже есть. Я спрашивал зарубежных коллег, что они думают по поводу Фоменко. Во Франции никто не понимает, что это вообще такое, во Франции история — важная часть общественной культуры. Для газеты «Монд» вполне нормально публиковать интервью со специалистом по истории Средних веков. Невозможно себе представить, чтобы там опубликовали бредовую теорию. А вот в Германии существует точный аналог Фоменко, я не помню его фамилии, но пишет он примерно то же самое. Его труды продаются в магазинах, но он существует вне всяких рамок науки. Между тем первые книги Фоменко по новой хронологии выходили в Издательстве МГУ. В Германии невозможно себе представить такое. А вот сдвигаясь дальше на Восток, мы обнаружим в каждой стране своего Фоменко. И в некоторых из них уже происходит слияние этой паранауки с наукой.
– А еще дальше на Востоке обнаружится «Рухнама», в которой говорится, что именно туркмены изобрели письменность, колесо и металлургию. Что интересно, каждая такая книга утверждает: именно наш народ самый великий, самый древний, самый культурный.
– Разумеется. Причем история отношений восточноевропейских стран друг с другом тоже очень сложна, например, у Венгрии с Румынией, поэтому каждый доказывает свой приоритет. И хотя у нас выходят труды про «Иисуса Христа — царя славян», но еще прежде того румыны совершили открытие, что Он был румыном, а венгры — что венгром.
Но важнейшую роль здесь играет феномен науки как таковой. Современная наука основана на европейских принципах рационализма. А корни европейской рационалистической образованности у нас слабее, чем во Франции. Кроме того, серьезную науку (то есть такую, которая устанавливает факты, а не формирует мифы) может себе позволить себе только серьезная страна с большой традицией, с прочным государством. Тогда тот факт, что в прошлом не все было радужно, не подрывает национальную идентичность. Поэтому в царской России была настоящая историческая наука, начиная с середины XIX века, и даже в Советском Союзе сохранялись остатки настоящей науки.
А подобные националистические вещи — это следствие комплекса неполноценности, когда необходимо давать всем отпор. Но национализм — только один элемент паранауки, она может быть и не националистической.
– А бывают бескорыстные бредовые теории, которые не прославляют собственный народ?
– Конечно, бывают, и даже наоборот: бывают самоуничижающие теории. Есть либеральные мифы, согласно которым Россия всегда была страной рабов.
Советский человек (а у нас еще очень много советских людей) стремится к обретению ясности. А ясность он понимает прежде всего как создание непротиворечивой идеологической концепции, в которую он уверует и будет ее везде всем навязывать. Националистическая идеология — один из самых простых вариантов, но существует и противоположный.
В этом смысле характерны споры о начале Великой Отечественной войны, у нас довольно много последователей Резуна-Суворова, которые чуть ли не утверждают, полностью повторяя концепцию Гитлера, что это СССР напал на Германию. Хотя с началом войны связано действительно много проблем, так как масса источников не рассекречена.
– После всего, что известно о Сталине, разве может найтись в архивах что-то такое, что изменит картину?
– Я занимаюсь историей Древней Руси, и применительно к ней даже документ из пяти строчек может изменить картину. Что касается советской истории, то можно упомянуть секретные дополнения к пакту Молотова-Риббентропа, которые не оставили никаких сомнений о характере отношений между СССР и Германией в тот период, а это ведь небольшой документ.
Как распознать обман
– А что все-таки делать с авторами и пропагандистами «альтернативных теорий»?
– Здесь без определенного рода насильственных мер не обойтись. Но не в плане того, что их нужно запрещать, здесь должно работать само научное сообщество, как оно работает, например, в Германии: невозможно представить, чтобы аналог Фоменко выступал там в университете, или чтобы выдержки из его работ помещались на стенде в музее. Он может быть популярен среди домохозяек, но в научном сообществе он никто.
Наше гуманитарное научное сообщество больно, в нем самом встречаются элементы паранауки. Есть такой доктор филологических наук Бегунов, работавший в академических учреждениях, он пропагандирует «Велесову книгу». И таких примеров можно назвать много. Националистические бредни часто ретранслируют вполне академические ученые. Почему сообщество больно, я уже сказал: были в свое время истреблены настоящие ученые. Нам нужна очень серьезная реформа научной организации. Все устроено по принципу советского министерства с его чинопочитанием: во главе многих институтов находятся далекие от науки чиновники, люди гордятся должностями: завкафедрой, завсектором, ученый секретарь… На Западе это общественная нагрузка.
Некоторые изменения есть: существует система фондов, основанная на конкуренции, независимая от институтского начальства. Но это, к сожалению, отдельные шаги, а в целом все остается по-прежнему.
– Есть ли шанс у человека, не имеющего высшего образования в данной сфере, опознать лженаучные построения? Академик А. А. Зализняк в одной из своих популярных лекций дал ряд таких признаков для лингвистики. Например, любой язык есть сложно организованная и меняющаяся во времени система, но меняется она по определенным правилам, и если кто-то утверждает, что некий звук в некоем слове взял да и произвольно перешел в другой, это уже не наука. Можно ли сформулировать нечто подобное для исторической науки?
– Один такой признак я уже называл: «Возьмем три документа». Правильная постановка вопроса начинается с подробной характеристики источника: когда, кем написан, из чего состоит, на чем основана его достоверность, каковы его отношения с другими источниками.
Второй момент — аргументация «а почему бы и нет?» Например, имя Рюрик — явно скандинавского происхождения, источники называют его варягом, но почему бы он не мог быть славянином? Или между двумя источниками существует явная зависимость, а тебе говорят: а почему бы они не могли написать одно и то же независимо друг от друга?
И третье — нарушение принципа верификации, то есть проверяемости сделанных утверждений. Например, утверждается, что Иван Грозный на самом деле был шестью разными правителями, но это голословное, ничем не подтверждаемое утверждение.
– Здесь перед нами встает вечный вопрос: наука и вера. На самом деле многие подобные лжетеории порождены верой, например, в то, что наш народ — самый древний и самый культурный. До этого большевики верили в коммунизм и, соответственно, подгоняли исторические факты под свою догму. Но не означает ли это, что вера вообще несовместима с гуманитарным знанием?
– Давайте не путать: это не вера, это идеология. Что касается религиозной веры, то это вещь иная. Мы знаем примеры выдающихся ученых, которые были настоящими верующими, а не использовали религию как идеологию. Классический пример — это Паскаль. Не было более рационального ученого, никакой, как сейчас принято говорить, «фофудьи» в его научных сочинениях не было. А, тем не менее, именно ему принадлежит известное высказывание: «Не Бог философов и ученых, а Бог Авраама, Исаака и Иакова».
С моей точки зрения, не может быть «христианской науки», может быть ученый-христианин. Наука же либо есть, либо нет. Какая может быть единственная заповедь у ученого-христианина? Он должен стремиться всеми силами к правде. Я, стараясь быть человеком верующим, абсолютно убежден, что такой поиск правды нас приведет к тому, что мы установим истинность основных положений христианского вероучения. Я не говорю о каких-то деталях, не принципиальных для веры. Но если мы сразу скажем, что должны ограничивать свои исследования определенными рамками, то нам предъявят справедливые претензии, что это мало отличается от марксизма-ленинизма.
Источник: сайт «Православие и мир»
Запись сделана 18/01/2010
